Глава 1
Тренировка лисиц в спортзале:
Лисицы кидаются на пластиковые манекены, издавая дикий рык. Каждый удар – яростный взрыв: когтистые лапы врезаются в грубую пластиковую поверхность, ноги с силой поднимаются, целясь в отмеченные на манекенах уязвимые места: коленные чашечки, пах, горло. Манекены изображают козлов и баранов с гротескными лицами – выпученными глазами, смешными носами и огромными гульфиками обтянутыми толстым слоем материала.
Инструктор Нави, худощавый кабан с мускулами как стальные прутья, рычит сквозь желтые клыки:
— Жестче! В пах – так, будто режете его на куски! Горло — , цепляйте за сонаподобные связки!
Он сам показывает удары, его кулаки свистят в воздухе, прошивая воображаемые траектории. Лисицы повторяют движения, но их лапы дрожат – Нави видит слабость.
— Цыплята! — рычит он, хватая Машу за плечо . Тут не до жалости к противнику. В трущобах Зверополиса вас растерзают в два счета!
Маша, бьет с новой яростью: когти скрежещут по пластику, нога с размаху врезается в коленную чашечку манекена. Другие лисицы следуют ее примеру — их удары становятся точнее, громче. Нави кивает, но все равно ругается:
— Еще! Еще! Пока не разнесете эти фиглики в щепки!
В зале смешались звуки: скрип пластика под когтями, тяжелое дыхание лисиц и гулкий голос инструктора. Маша чувствует, как ее лапы покрываются кровью — но это лишь тренировка. Нави продолжает кричать:
— Пах! Горло! Колено! Так вот — там не будет второго шанса. Бейте так, как последний раз в жизни.
Лисицы рычат в ответ, их глаза горят яростью. Зал наполняется запахом пота и пластика, а Нави наблюдает за ними с хмурым одобрением .
Спортзал "Зверополиса". Ножи.
Лисицы сжимают ножи в лапах, как яростные охотницы. Мишени — гротескные козлы и бараны из пластика, их морды искажены ухмылками
. Нави, Кабан с мышцами как бетонные блоки, рычит:
— Целись в пах! Не в уши их дурацкие! Козлам мозги не нужны — там только хрящи и желчь!
Маша (лиса) кидает нож. Он впивается в бок манекена.
— Хуже глистов! — рычит Нави, срывая нож. — Рука дрожит? Трусливая курица!
Он бросает нож Маше. Она пытается повторить — клинок впивается точно в пах мишени.
— Лучше! — Нави хохочет, показывая клыки. — Теперь так: с силой, как режете кабана на ужин!
Лисицы бросают ножи одна за другой. Нави ругает слабые броски, шутит:
— Эй, Зорька! Твой нож в козла попал? Или ты думала это коза?
Он сам делает бросок — клинок проходит насквозь через глаз мишени. Лисицы ахают.
— В трущобах не будет пластика, понимаете? Либо убить козла, либо стать его жертвой! — рычит Нави, бросая нож. — Повторяйте!
Рука выше! Палец за гарду!" — он схватил Машу за запястье, переставляя пальцы. "Ты же не курочку режешь, сука. Это клинок, а не ложка!"
Маша чувствует, как лапы становятся твёрже. Каждый бросок точнее. Она видит в мишени не пластик, а свинью из продовольственного склада... и улыбается сквозь пот.
Глава 2
Рассказ о Нави:
Нави выделялся среди других кабанов. Его серая шерсть, словно обгоревшая от солнца, казалась неприметной на фоне розовых, пухлых тел его собратьев. На морде змеился глубокий шрам — след давнего ранения, а по всему телу пересекались рубцы, как напоминание о былых схватках. Его худощавое, жилистое тело напоминало струнную цепь: каждая мышца была на месте, словно выточенная ножом. В отличие от других свиных инструкторов, увешанных медалями и орденами, Нави имел всего две медали — за отвагу в бою и спасение утопающих .
Он был прапорщиком в 36 лет, что для кабана считалось почти оскорблением среди его коллег-офицеров: майоров и полковников, чьи погоны блестели на плечах, как драгоценности. Но те, даже высокопоставленные, сторонились Нави. Говорили, что в нем была «силушка» — не только физическая, но и какая-то внутренняя, будто он носил с собой весь груз прошлых битв. Его глаза, холодные и пронзительные, могли заставить даже самого самоуверенного свина замереть на месте.Лисицы просто замирали как статуи когда он говорил с ними.
Он редко говорил о прошлом, но в академии ходили легенды. Говорили, что он вытащил из воды целый вывоок лисят во время наводнения, а однажды, будучи рядовым солдатом в второй горной войне, сдержал прорыв вражеской стаи, пока не остался один на один со смертью. Его медали — единственное, что он хранил у себя, кроме старого кинжала в ножнах.
Коллеги-офицеры презирали его за «низкое происхождение» и звание, но боялись его задирать.
Нави оставался загадкой: серый кабан с шрамами и медалями, который учил убивать так же просто, как дышать. И пока его кулаки были тверды, а ножи летели точно в цель — он был тем, кто делал из лисиц воинов верных диктатуре свиней.
Глава 3
Вечерний эпизод:
Лампы в кабинете Нави тихо шипели, разбрасывая золотистые блики по серой шкуре кабана. Маша лежала на его коленях, словно маленькая собачонка, обнажив спину — гладкую после душа. Нави проводил руками от плеч до ягодиц, пальцы скользили по напряжённым мышцам лисицы, точно ножницы режут масло.
— Ты… как волна мёда, — прошептала Маша, закатывая глаза. Её усы дрожали, а когти царапали подушку. — Свинья? Да ты даже не зверь…
Нави смотрел на неё сквозь полуприкрытые глаза. Его движения стали медленнее, пальцы нашли узел напряжения между лопатками. Маша вздрогнула, издавая тихое «мур-мур».
— Почему ты… не как другие? — её голос дрожал от слёз и удивления.
Кабан молчал, но продолжал массировать бока Маши, пальцы обводили каждый сантиметр тела, будто вычерчивая карту чего-то невысказанного. В углу комнаты стояла открытая бутылка вина — последний глоток застрял у Маши где-то между горлом и сердцем.
— Я… рабыня, — шептала она, прижимаясь носом к его шраматой морде. — Твоя…
Нави отвернулся. Его ухо дёрнулось: он слышал тысячи обещаний лисиц, которые потом превращались в когти и ядовитый шепот у него за спиной. Но сейчас Маша была такой мягкой…
— Замолчи, — сказал он наконец, перебирая её хвост между пальцев. — Не надо слов.
Он потянул лисицу ближе, и его грубые пальцы нашли последний узел напряжения в мышцах спины Маши. Она застонала, а он… почти поверил.
— Расслабься, лисёнок… — прошептал он, нажимая на узел напряжения между лопатками. Маша вздрогнула и издала тихое урчание, которое заставило его брови приподняться.
— Так хорошо… — выдохнула она, закрыв глаза. Её лапы цеплялись за края дивана, словно пытаясь удержать момент. — Я не думала… что это может быть так… сладко.
Нави нахмурился, но уголки его губ слегка дрогнули. Обычно лисицы приходили к нему с поджатыми хвостами, готовые терпеть насмешки и боль. Но Маша… она доверялась так просто, будто верила в его честность.
— Ты обещаешь быть моей рабыней? — спросил он, переходя к шее. Его пальцы скользнули ниже, заставляя её вздохнуть глубже. Маша приподнялась на локтях, её янтарные глаза блестели в полутьме:
— Всегда… только твоей! — прошептала она, обвивая его шею хвостом.
Нави отстранился, глядя на это безумное предложение. Лисицы лгали так же легко, как дышали. Но в её взгляде было что-то… искреннее? Он провёл пальцем по её щеке — осторожно, чтобы не поранить:
— Ты знаешь, чем это кончится, лисёнок?
— С тобой… я готова на всё.
Мысли Нави:
«Они все такие — хитрые, как змеи. Вырастают из трущоб, ползут вверх, кусая тех, кто слабее. Но Маша… она не такая. Или делает вид?» Его пальцы задержались на её бедре. «Зачем я ей доверяю? Она может укусить — но почему мне плевать? Её шерсть мягче, чем у остальных. И глаза… как огонь в темноте».
Он потянулся к её губам, не думая. Маша ответила с жаром, который заставил его забыть на миг обо всех лисицких обманах. В этот момент она была просто Машей — живой и горячей, как летний день.
— Ты ошибаешься… — пробормотал он в её шерсть, когда они наконец оторвались друг от друга. — Я не заслуживаю такого доверия.
Но Маша уже улыбалась, гладя его шрамы:
— Ты — мой герой… спаситель утопающих в их же грязи.
Он фыркнул, но позволил ей прижаться ближе. Впервые за долгие годы ему было тепло. Даже если это обман — пусть будет так.
