Осознание того, что его тело стало наглядным пособием, жгло сильнее, чем боль в натруженном, воспаленном пенисе. Он лежал, обнажённый не только телом, но и душой, — все его страхи, все тайны, которые он так бережно прятал, теперь казались выставленными на всеобщее обозрение. Пенис, всё ещё эрегированный, пульсировал, напоминая о каждом прикосновении, каждом взгляде.
Сергей стиснул зубы, надеясь удержать себя на краю этой пропасти эмоций. Но волна стыда накрыла его с головой, и он лишь глубже вжался в стол, словно тот мог стать его последним укрытием от самого себя.
Елена Викторовна, заметив, как измождение сковало Сергея, тихо обратилась к двум студенткам, Вике и Насте, его бывшим одноклассницам. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась забота:
— Девочки, помогите Сергею привести себя в порядок. Он слишком устал, чтобы справиться сам.
Сергей лежал на смотровом столе, его тело, ещё недавно служившее живым пособием для учебного процесса, теперь казалось хрупким и безвольным. Вика и Настя, обменявшись короткими взглядами, молча приступили к делу. Вика достала пачку влажных салфеток и, осторожно опустившись рядом с ним, начала мягкими движениями протирать его пенис, смывая липкие остатки спермы. Её прикосновения были почти материнскими, полными деликатности, словно она боялась нарушить его и без того шаткое состояние. Настя, заняв позицию с другой стороны, сосредоточенно отмывала попу Сергея от густого геля, оставшегося после тестов простаты. Её руки двигались уверенно, но с той же чуткостью, что и у подруги.
— Спасибо, девочки, — прошептал Сергей, голос его дрожал от усталости.
Вика подняла взгляд, её глаза засветились теплом.
— Не за что, Серёжа. Ты сегодня хорошо потрудился. Мы очень тебе благодарны за то, что ты позволил нам практиковаться на твоих гениталиях.
Настя кивнула, добавив с мягкой улыбкой:
— Ты помог нам всем. Теперь отдыхай.
Студенты, уходя, один за другим подходили к нему попрощаться. Кто-то хлопал его по плечу, кто-то, посмелее, поглаживал по выпяченной попе.
— Сергей, спасибо тебе огромное! — сказала одна из студенток, положив руку на его попу. —Ты не представляешь, как много это для нас значит — что ты, несмотря на свой стыд, позволяешь нам практиковаться, экспериментировать с твоими гениталиями.
Другая добавила:
— Да, и за то, что ты даешь нам свободу исследовать, даже позволяешь нам проникать в твое анальное отверстие, — это невероятно.
— И ты никогда не торопишь нас, не ограничиваешь во времени, — подхватила третья. — Это помогает нам учиться, а тебе — преодолевать свою стеснительность.
Сергей, краснея, но уже с меньшим смущением, чем раньше, улыбнулся. Он чувствовал, как его природная робость отступает под напором их теплых слов. Наконец, одна из девочек, выступив вперед, сказала:
— Сергей, пожалуйста, останься с нами пациентом на постоянной основе. Нам правда нужен такой пациент, как ты.
Сергей, немного помедлив, кивнул:
— Хорошо, я согласен.
В его голосе звучала новая уверенность, а в сердце — радость от того, что он оказался полезен стольким людям.
Аудитория постепенно пустела, шаги студентов затихали в коридоре, оставляя лишь лёгкий гул тишины. Сергей лежал на смотровом столе, обнажённый, с чуть влажным от салфеток телом, пока Вика и Настя неспешно обтирали его. Их движения были медленными, почти ленивыми, словно они нарочно тянули время, ожидая, пока последние любопытные взгляды покинут помещение.
— Всё, хватит, — Сергей приподнялся на локтях, бросив взгляд на свою одежду, аккуратно сложенную на стуле. — Я уже чистый. Спасибо!
Настя, не отрываясь от своего занятия, подняла на него глаза и с лукавой улыбкой произнесла:
— Нет-нет, Серёжа. Наглядные пособия нужно привести в порядок для следующих уроков. Нас так учили.
Вика хихикнула, её пальцы задержались чуть дольше на его пенисе, чем требовалось. Учительница, собиравшая свои вещи у выхода, обернулась и подмигнула им.
— Молодцы, девочки. Уход за пособиями — дело серьёзное, — бросила она напоследок и вышла, оставив за собой щелчок закрывшейся двери.
Сергей вздохнул, его губы дрогнули в слабой усмешке. Он потянулся к брюкам, но Вика мягко перехватила его руку.
— Подожди, — сказала она, её голос был тёплым, но с ноткой настойчивости. — Нам нужно поговорить.
— Поговорить? — Он приподнял бровь, оглядывая своё голое тело. — Прямо сейчас? В таком виде?
Настя кивнула, её щёки слегка порозовели.
— Да, — тихо ответила она. — Нам важно, чтобы ты был… таким. Без всего.
Сергей откинулся назад, опершись на руки, и с любопытством посмотрел на них.
— Ну, ладно. Выкладывайте, что за тайны?
Вика кашлянула, её взгляд скользнул вниз, к его паху, где сморщенный, усталый пенис выглядел совсем не таким бодрым, как в начале урока.
— Вот, смотри, — она указала пальцем на его промежность, её тон был почти деловым. — Он скукожился. А раньше был… ну, побойчее. Даже головка выглядывала и была набухшей. Мы подумали, может, ты на нас обиделся?
Сергей моргнул, его лицо вытянулось от удивления.
— Обиделся? Вы серьёзно? На что?
Настя скрестила руки, стараясь выглядеть серьёзной, хотя уголки её губ дрожали то ли от сдерживаемого смеха, то ли от волнения.
— Ну, мы же долго над тобой… работали. Доминировали, пальцы в твой анус вставляли, процедуры затягивали. Вот и решили, что твой пенис так отреагировал. От обиды.
Вика, не выдержав, шагнула ближе и, к полному изумлению Сергея, накрыла его пенис своей тёплой ладонью, слегка сжав его.
— Мы просто хотим убедиться, что ты не злишься, — сказала она, её голос понизился до шёпота, а в глазах заплясали искры. — Если он оживёт, значит, ты нас простил.
Сергей замер, чувствуя, как её прикосновение посылает лёгкие волны тепла по телу. Он попытался сохранить серьёзность, но ситуация была слишком абсурдной.
— Девочки, вы правда думаете, что пенис скукожился от обиды? — Он рассмеялся, его смех был звонким и искренним. — Да это после оргазма так бывает! Физиология, а не ваши доминирования.
Но девушки уже не слушали его лекцию по анатомии. Вика продолжала держать его пенис, и Сергей почувствовал, как тот, предательски оживая, начинает набухать под её пальцами. Настя, заметив это, просияла.
— Смотри! — воскликнула она, указывая на его промежность. — Он возвращается к жизни. Значит, ты не в обиде. Ты нас прощаешь?
Сергей покачал головой, он попытался мягко убрать руку Вики, но она не поддалась, а цепко схватила вновь восставший пенис Сергея у самого основания.
— Да не обижаюсь я, — сказал он, его голос смягчился, а в глазах заиграли весёлые огоньки. — Вы такие еще глупенькие, хотя и чертовски милые и привлекательные.
— Мы просто переживали, — призналась она, глядя на его приободрившейся пенис. — Ты для нас важен.
И было неясно, к кому обращалась Вика, к нему или к его пенису.
Сергей потянулся к ним, всё ещё сидя на столе, и легонько обнял обеих девушек.
— Ладно, я простил вас, своих мучительниц. Теперь можно одеться?
Девушки рассмеялись, и в воздухе повисла лёгкость, смешанная с теплом их странной, но искренней дружбы.
В этот момент дверь аудитории с грохотом распахнулась, и в проёме возникла баба Маша — уборщица, женщина средних лет, ещё не утратившая былой стройности. Она двигалась с неукротимой энергией. Студенты за глаза звали её «бабой», хотя сама она этого прозвища не признавала и яростно его отрицала. Её взгляд, обычно усталый и прищуренный, в этот момент расширился от изумления, а затем вспыхнул праведным гневом. Перед ней предстала сцена, от которой у любой уборщицы волосы бы встали дыбом: голый Сергей, восседающий на смотровом столе, с эрегированным пенисом, который Вика всё ещё удерживала в руке у самого основания, и Настя, обнимающая его за плечи, — все трое в дружеском объятии, словно заговорщики, пойманные с поличным.
— Ах, мерзавцы! — заверещала баба Маша, её голос прорезал тишину, как пожарная сирена, и эхом разнёсся по коридору, куда выходила распахнутая дверь. — Что удумали, бесстыдники?! Я сейчас вас к декану отведу! Чем вы тут занимаетесь, развратники?!
Вика, побледнев от ужаса, отдёрнула руку от пениса Сергея, словно его пенис вдруг обжег её пальцы. Сергей, чувствуя, как краска заливает его лицо, метнулся к своей одежде, но не успел — баба Маша, с ловкостью, неожиданной для её возраста, выхватила брюки прямо из его рук. Он замер согнувшись в нелепой позе: одной рукой он пытался прикрыть пенис, другой — тянулся к своей одежде, но это лишь подчёркивало комичность его положения.
— Баба Маша, это не то, что вы подумали! — крикнула Вика, её голос дрожал, выдавая панику. — У нас тут были практические занятия по урологии!
— Какая я вам баба?! — рявкнула уборщица, её глаза сверкали, как два раскалённых угля. — Знаю я ваши «практические занятия»! Марш в деканат, живо!
Она угрожающе замахнулась шваброй, а затем, для пущего эффекта, шлёпнула Сергея веником по голой попе. Тот взвизгнул — больше от неожиданности, чем от боли, — и рванул к двери, за ним, спотыкаясь, бросились Вика и Настя. Их лица пылали от стыда, а коридор наполнился топотом ног и возмущёнными воплями бабы Маши, которая гнала их вперёд, размахивая шваброй, как боевым знаменем.
Сергей, голый и беспомощный, бежал, тщетно пытаясь прикрыться руками. Его пенис болтался, как маятник, с каждым шагом, делая его ещё более уязвимым перед неумолимой погоней. Вика и Настя, закрыв лица ладонями, едва сдерживали слёзы, а баба Маша не унималась:
