Susan Karlson, «A Cellar Full of Screams», 2004
Перевод Intr, 2025
Сьюзен Карлсон
Подвал, наполненный криками
Глава первая
Мария истошно кричала, а мужчина, который тер пальцами по ее красной истерзанной промежности, одобрительно ухмылялся стоящей рядом женщине в маске. Та в это время обрабатывала соски Марии — она медленно пронзала их зазубренными крючками для рыбалки.
— Медленней, Ева... мы же не хотим, чтобы она одурачила нас, потеряв сознание.
— Не волнуйтесь, сэр. Я не позволю ей отключиться, — пообещала ему высокая женщина.
Сквозь прорези в ее кожаной маске сэр Мердок Файнс мог видеть ледяные голубые глаза, которые сейчас сияли от удовольствия. Найти Еву было просто подарком судьбы. Жестокие женщины были сравнительно редки и обычно относились к наименее привлекательным представителям своего вида. Как правило они выглядели страшными и мужеподобными в своем облике и поведении.
Ева, безусловно, не была ни одной из таких. Элегантная, хорошо образованная, чрезвычайно пропорционально сложенная и с красотой, которая делала ее абсолютно дикую жестокость еще более поразительной, она была редкостью, которую сэр Файнс обожал. Как и он, она обладала ошеломляющей страстью к запредельной жестокости, которую любой нормальный человек нашел бы ужасной.
Правой рукой Мердок поигрывал со своим эрегированным пенисом, нежно сжимая, а затем снова поглаживая свой огромный член. Всю эту неделю он трахал Марию, во многих разных позах и во все отверстия. При этом, как правило, она пребывала связанной в разных позах, неудобных для нее, и предоставлявшей полный доступ к ее дырочкам.
Сперва он наслаждался пару дней ее девственным телом в трех одинаково девственных отверстиях сам, а потом познакомил ее с Евой. И Мария внезапно обнаружила, что та похоть мужчины, которую она терпела до этого и считала ужасной, была просто ничем по сравнению с развратными желаниями демона прячущегося под маской милой женщины. Она заставляла ее совершать самые отвратительные действия, часто стимулируя ее к действию горящей сигаретой, которой медленно прижимали к ее голому заду, если она колебалась.
С удивительной легкостью пара садистов превратили эту нормальную молодую девушку в секс-рабыню, готовую в любой момент упасть на колени и всосать член в свой рот. Она сделала то же самое для Евы, погружаясь своим красивым лицом в глубины ее киски, обрабатывая языком горячую соленую щель домины. Сначала она отказывалась, но немного работы кожаного хлыста, и Мария смирилась, и открыв рот, приняла их золотые фонтаны, любезно предложенные ей Мердоком и Евой.
Потом они предложили ей лечь на спину, пока они по очереди будут приседать над ней и подавать еду к золотому напитку, но Мария со слезами на глазах снова отказалась.
Двенадцать аккуратно выжженных круглых ожогов спустя, и девушка, охрипшая от крика невыносимой боли, открыла рот для первого из множества разнообразных коричневых подношений, которые ее смеющиеся мучители доставили лично.
Мердок наслаждался этой стадией процесса, заставляя невинную молодую леди совершать самые грязные акты сексуального разврата. Он мог заставить ее сесть на стол перед собой и раздвинуть ноги, играть с собой. Засунуть ей в пизду и узкий анальный проход вибраторы и дилдо. А затем приказать ей улыбаться и благодарить его за то, что она засунула их в себя... и все это время он мог видеть стыд и ужас в ее глазах. Абсолютно восхитительно.
Наблюдать Евой было еще одним опьяняющим наслаждением. Эта высокая светловолосая нордическая богиня была настолько развратной, что он возбуждался от одного взгляда на жестокость в ее ледяных голубых глазах. Какой же по-настоящему великолепной стервой она была.
Ева кончала, регулярно и обильно, издавая крики удовольствия, когда она прижимала лицо бедной Марии к своим половым губам. Она всегда желала усилить свои игры болью жертвы. Она жаждала крови, и не было никого счастливее нее, когда доминатрикс слышала, как стоны боли превращаются в вопли агонии.
В отличие от предыдущих домин, которых Мердок нанимал ранее, Ева хотела крови.
Его предыдущая женщина, угловатая немка средних лет, обещала в своей рекламе быть безжалостной садисткой. И, в течение первых нескольких дней сексуальных игр, показала себя действительно неплохо. Позже, когда игры стали немного более жестокими, она даже при порке девушки предоставленной Мердоком пустила той кровь — кончик плети зацепил половую губу жертвы.
Но, когда Мердок дал ей плетку с шипастыми металлическими шариками на концах, и приказал ей отстегать сиськи девушки, фройляйн в ужасе отступила.
Только под дулом пистолета она сделала то, что ей приказали. Сначала превратила гордые большие сиськи жертвы жестко растянутой на Х-кресте в кровавые лохмотья. Потом, дав немного отдыха страдалице, обработала ей плеткой и промежность тоже.
Затем Мердок дал ей нож для снятия кожи. Как забавно было заставить так называемую садистку выполнить операцию по снятию кожи с хорошо отхлестанного полового органа слабо стонущей пленницы. Мердоку даже пришлось пальнуть мимо нее в угол (где были предусмотрительно уложены несколько мешков с песком), чтобы заставить ее отрезать груди девушки, разрезать той живот и засунуть их внутрь!
Его видеозапись всего этого, была гарантией, что она никогда не раскроет, что совершила убийство.
В конце концов, доминатрикс зарабатывала на жизнь, рекламируя свое мастерство сексуальной садистки, поэтому ей было бы трудно объяснить фильм, показывающий, как она с наслаждением трет свой клитор, отрезая большой кусок девичьей груди. Она никак не рассчитывала, что попадет на работу к человеку с богатством и жестокостью Мердока. К тому, кто действительно мог купить женщину, чтобы убить, и имел место, чтобы сделать это, и средства, чтобы избавиться от тела без последствий.
Мария молила о пощаде. Она никак не могла понять, почему ей так сильно причиняют боль, ведь она делала все, что ей было приказано. Она сосала его огромный член и глотала раз за разом его сперму, которую он, похрюкивая от наслаждения, вливал ей в горло. Вставляла в свое собственное бедное тело бесчисленные отвратительные предметы. Сосала и ласкала киску его ужасной подручной. Одновременно ублажала мужчину, женщину и принимала в себя секс-игрушки в любых непристойных комбинациях, которые они только для нее придумывали. Даже ела и пила их испражнения «прямо из дыры». Одевалась в любой странный наряд, который они ей предоставляли…
И теперь, несмотря на все это, страшная женщина с радостной ухмылкой вставляла зазубренный рыболовный крючок в нижнюю четверть ареолы соска, фактически проталкивая его внутрь и вращая так, что он снова вырывался наружу... Боже, как больно... и теперь готовилась продеть еще один крючок в верхнюю часть соска.
— Не-е-е-т! — кричала она в бесполезном протесте.
Затем эта ухмыляющаяся женщина в черной маске, женщина, которую она познала слишком близко, одетая в длинные черные кожаные сапоги, в кожаную портупею, с кожаным бюстгальтером с отверстиями, из которых торчали ее собственные темно-розовые соски, явно возбужденные, и кожаные трусики, она держала маленькую металлическую коробку с рыболовными крючками и как раз сейчас вставляла еще один блестящий зазубренный кончик вминая его в ареолу, а затем и в поддавшуюся кожу дрожащей груди, и боль снова пронзила грудь бедной Марии.
Медленно, не торопясь, Ева вонзала крючки, по кругу, один за другим, по четыре в каждую ареолу. Ее глаза сверкали нечестивым удовольствием, а соки ее возбужденной киски просачивались из-под черных кожаных трусиков, ведь прямо сейчас она осуществляла одно из своих тайных мечтаний...
Еще один вопль боли, Мария извивалась, сопротивляясь нейлоновым веревкам, которые держали ее выгнутой грудью вверх и с раздвинутыми ногами на одной из гениальных трансформируемых конструкций из нержавеющей стали, которые Мердок называл своими веселыми рамками.
— Я ничего плохого не сделала. Пожалуйста, не делайте мне больно. Вы калечите мне грудь! — всхлипывала Мария.
Между ее ног Мердок ввел три своих пальца глубоко в ее влагалище. Наблюдая, как рыболовные крючки пронзают чувствительные темно-розовые ареолы, он улыбался. Из проколов начали сочиться первые маленькие капли крови, в основном там, где кончики крючков снова выходили из плоти Марии.
Он согнул пальцы, затем жестоко вытащил их из влагалища девушки. Ногти оцарапали ее нежные места и вырвали крики из ее горла.
— Пора продолжить твое образование, моя дорогая, — его голос был хриплым от предвкушения ее страданий. — Видишь ли, добровольная шлюха — это то, что я могу получить в любое время. Нет никакой радости в добровольной рабыне. Это лишает смысла сам объект, не так ли? Помнишь, вчера ты стояла на обеденном столе, и отсасывала у меня и облизывая Еву, пока она не испытала три оргазма, а потом ты засунула огромный лошадиный дилдо себе в анус и помочилась в свою чашку, прежде чем выпить. Так вот это было очень грязно, и я чувствую, что пришло время наказать тебя за то, что ты такая безнравственная.
— Но это же вы заставили меня это сделать! — завопила Мария, а затем вскрикнула от боли, когда Ева шлепнула ее по проколотым соскам.
— Это правда, — улыбнулся Мердок, ущипнув ее за клитор и не слишком нежно его повернув, — но нам сейчас с тобой скучно, поэтому мы делаем тебе больно. Ты же знаешь, что мы оба садисты, не так ли? И твоя единственная цель в жизни — доставлять нам удовольствие. К сожалению для тебя, мне доставляет удовольствие наблюдать, как твое тело извивается и корчится от все возрастающей боли. Вот что такое садизм, моя дорогая. Сексуальное удовольствие для нас — причинять тебе мучительную боль. Конечно, в конечном итоге ты обманешь нас и лишишь нас удовольствия тем, что просто умрешь, не в силах вынести больше того вреда, который мы будем наносить твоему телу… Особенно таким сексуальным частям, как эти…, — и он со всей мочи шлепнул рукой по выпяченным большим грудям Марии.
