Я рос застенчивым и неуклюжим ребенком, и к тому времени, как я вошел во взрослую жизнь, мало что изменилось. В 21 год я все еще жил с родителями, в то время как моя старшая сестра переехала несколько лет назад. К этому моменту большинство моих друзей либо уже выехали из дома, либо хотя бы шли к этому, а я так и остался на том же месте, где был после школы. У них были подруги, чего я так и не смог достичь, потому что всегда застревал в "френзоне". Взрослая жизнь казалась мрачной и унылой — пока ко мне не приехала тетя.
Тетя Оля была почти на десять лет младше моей матери и всегда отличалась более жизнерадостным и общительным характером. Поэтому было грустно видеть, как она опустилась после болезненного развода, когда переехала к нам. Она потеряла большую часть совместного имущества и была безработной, поэтому ей нужна была поддержка. Родители дали ей комнату моей сестры, чтобы она могла прийти в себя.
Спустя несколько месяцев после переезда она начала восстанавливаться и нашла работу. Несмотря на то, что ей было почти вдвое больше лет, чем мне, мы сблизились, словно брат с сестрой. Мы ладили лучше, чем когда-либо с моей настоящей сестрой. По сути, мы поддерживали друг друга в трудное для обоих время.
По мере того как мы становились ближе, тетя Оля начала задавать мне вопросы о моей личной жизни и почему у меня нет девушки. Мне было некомфортно обсуждать эту тему, но она продолжала настаивать. Она утверждала, что не понимает, как парень вроде меня не может найти девушку, и пыталась убедить меня, что я привлекателен. Сколько бы она ни пыталась, я не раскрывался, потому что не хотел признаваться в своей неуверенности.
Однажды вечером мои родители устроили выход в ресторан вместе с тетей Олей, чтобы отметить ее день рождения. Мы отлично провели время, и потом тетя предложила продолжить празднование в баре неподалеку. Родители отказались, но предложили нам с ней пойти вдвоем. Это была потрясающая ночь, и без родителей мы могли свободнее общаться. После нескольких выпивок я расслабился и стал более открытым в разговорах с ней. Она воспользовалась этим и вернулась к теме моей личной жизни. Она была прекрасным собеседником и, наконец, пробила мою защиту, заставив говорить.
Я признался ей, что до сих пор остаюсь девственником — думаю, она и так догадывалась, — и что у меня нет уверенности в себе, когда дело доходит до флирта с девушками. Она давала мне советы, как лучше знакомиться с интересующими меня девушками, и постепенно пыталась повысить мою самооценку. По мере того как мы продолжали пить, я становился все более откровенным, рассказывая ей гораздо больше, чем планировал. Не помню точный вопрос, который она задала, но он привел к тому, что я признался в своем комплексе относительно размера своего члена. Она засмеялась и попыталась успокоить меня, сказав, что 15 см — это нормально, и женщины ценят мужчину, а не его орган, если он знает, как правильно им пользоваться. Она добавила, что уверена: мой "стержень", как она его назвала, понравится любой девушке.
В течение ночи мы много говорили и отлично провели время. Потом, находясь в слегка пьяном состоянии и поддерживая друг друга, чтобы не споткнуться, мы отправились домой. Приехав, она поблагодарила меня за помощь в праздновании ее дня рождения, сделав ее чувствовать себя молодой хотя бы на одну ночь. Она чмокнула меня в щеку и ушла в свою комнату, а я направился в душ. Мои мысли блуждали, пока я мыл голову, размышляя о нашем разговоре, и я начал жалеть, что так много открыл ей. Когда мои глаза были закрыты, из дверного проема донесся голос: "Неплохой стержень!" Я открыл глаза и увидел тетю Олю, заглядывающую в дверь с широкой улыбкой. Я быстро прикрыл себя, шокированный и застывший на месте, не зная, что делать. С улыбкой она сказала, что зашла просто пожелать мне спокойной ночи... и проверить, о чем весь сыр-бор там, внизу. Она заверила меня, что у меня нет причин для неуверенности, и, хихикая, покинула ванную, закрыв за собой дверь. Я был потрясен и не мог поверить, что она нарочно зашла, когда я полностью голый. Я быстро вытерся, оделся и ушел в свою комнату. Я был смущен до невозможности, забрался под одеяло и быстро уснул, измотанный алкоголем.
Ночью я проснулся от легкого трения в плечо. Тетя Оля сидела на краю моей кровати в ночном халате. Она извинилась за то, что зашла раньше, и сказала, что всю последнюю час провела с чувством вины за нарушение моего доверия, объяснив, что хотела сделать это с добрыми намерениями. Она продолжила, что просто хотела сама увидеть мой "стержень", чтобы убедиться, что у меня действительно нет повода волноваться. Я так и не произнес ни слова, мы только смотрели друг другу в глаза. Я лежал, прикрытый простыней, а тетя Оля сидела на краю кровати, глядя на меня. Она нарушила тишину серьезным тоном, сказав, что у меня нет поводов для беспокойства, и повторила, что любая девушка будет рада заполучить мой "горячий член". Молчание вернулось, когда она ждала моего ответа. Я неуклюже принял ее извинения.
На ее лице появилось чувство облегчения, она улыбнулась мне нежно. Но эта эмоция быстро исчезла, и выражение лица изменилось. Поднявшись и глядя на меня сверху вниз, она сказала, что чувствует вину и что справедливо, если я тоже увижу ее обнаженной этой ночью. Без колебаний она распахнула халат, позволив ему упасть на пол. Передо мной стояла тетя Оля совершенно голая, полностью открытая, ожидая моей реакции. Ее грудь красиво свисала, живот был гладким и плоским, но мои глаза зацепились за ее блестящие губы, окруженные аккуратно подстриженными волосами. Все, что я мог, — это смотреть, испытывая первое впечатление от обнаженной женщины. Я ничего не сказал, когда тетя Оля полностью представила себя мне, ее тело было по-настоящему прекрасным.
Она призналась, что пришла не только извиняться, но и с другой целью. Когда я спросил, какой, она игриво ответила: "Твой член, красавчик, могу я снова его увидеть?" Положив руку на мои колени, скрытые простыней, я дернулся, будучи застигнутым врасплох. Убрав руку, она улыбнулась и сказала, что хочет помочь мне потерять девственность. По ее серьезному взгляду было ясно, что она говорит правду, наблюдая за моей реакцией. Я не знал, что делать или говорить, да и вообще, хочу ли я этого. Вот я перед выбором: потерять невинность с тетей, которая почти в два раза старше меня. Она выглядела потрясающе для своего возраста, стоя нагишом передо мной, но я никак не мог осознать, что происходит. Могу ли я на самом деле заняться сексом с тетей?
Я не ответил, не мог. Она сказала, что не хочет, чтобы я делал это, если мне некомфортно. Я молчал, но ее тело было действительно прекрасным, и, как бы мне ни хотелось отрицать, я отчаянно желал войти в нее и сделать ее своей первой женщиной. Она все еще ждала моего ответа. Затем она легко схватила край простыни, прикрывающей меня, и откинула его. На мне были только трусы, и теперь очертания моего возбужденного члена стали заметны. Я оставался неподвижным и молчаливым, пока она мягко провела руками по моему телу, остановившись у трусов. Глядя мне в глаза, она сказала, что я могу остановить ее в любой момент. Без ответа с моей стороны, продолжая смотреть на ее великолепные соски, она медленно стянула мои трусы. Я приподнял бедра, чтобы помочь ей, и мой член выскочил наружу, вызвав огромную улыбку на ее лице. Мгновенно она обхватила его рукой и провела несколькими движениями, и я чуть не кончил прямо тогда.
Раньше я даже не представлял, каково это — быть рядом с голой женщиной, не говоря уже о том, чтобы позволить ей касаться меня так близко. Каждое движение ее тела вызывало у меня приступы желания, которые я раньше мог лишь смутно воображать. Ее зрелая красота окружала меня, словно она была живым воплощением всего, чего я когда-либо хотел, но боялся признаться себе. Когда она поднялась на кровать, двигаясь над моим телом на четвереньках, каждый миллиметр ее кожи, прикасавшийся ко мне, казался огнем. Ее соски, мягкие и упругие, легко скользили по моей груди, вызывая мурашки не только по коже, но и в самом глубинном месте души. Я чувствовал, как мое тело начинает предательски трястись от возбуждения, а член, напряженный до предела, требовал внимания.
Она медленно продвигалась вниз, и когда ее рука наконец добралась до моего паха, я чуть не потерял контроль. Ее теплые пальцы обхватили мой стоявший член, направляя его вверх, словно он был частью какого-то древнего ритуала. Мое дыхание стало хриплым, а сердце колотилось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот вырвется из груди. Она опустила свое горячее тело, и головка моего члена коснулась ее влажных половых губ. Ощущение было таким острым, что я инстинктивно задрожал. Она провела им несколько раз вверх-вниз по своей раскрытой щели, позволяя нам обоим прочувствовать всю сладость этого момента. Я чувствовал ее тепло, мягкость и влажность — она была готова, жадно принимая мой напряженный орган.
Когда она, наконец, выровняла нас, ее бедра начали медленно опускаться. Каждый миллиметр проникновения заставлял меня стонать, хотя я старался сдерживаться. Мое тело словно парализовало от удовольствия, когда мой член полностью скользнул внутрь нее. Она была невероятно тугой, но в то же время такой мягкой, что я почти забыл, где я и кто она. Глазами я следил за тем, как моя эрекция исчезает внутри нее, растворяясь в ее горячем лоне. Это чувство было настолько мощным, что я едва мог держать себя в руках. Моя спина выгнулась, руки сжались в кулаки, а все мысли испарились, оставив место только для первобытного инстинкта. Я стал мужчиной в этот момент, и это было больше, чем просто физическое удовольствие — это было какое-то магическое перерождение, которое происходило между нашими телами.
Ее движения были неторопливыми, но уверенными, каждый миллиметр давал мне новую волну наслаждения. Она была мокрой до невозможности, и это только усиливала мою страсть. Я чувствовал, как ее влагалище плотно обнимает меня, словно вторая кожа, а каждое движение ее бедер заставляло меня терять связь с реальностью. Это было слишком хорошо, слишком быстро, и я понимал, что не смогу долго сдерживаться. Но в тот момент это казалось абсолютно неважным — важно было только то, что она здесь, что она хочет меня, что я могу быть частью ее. И когда она, наконец, опустилась полностью, я почувствовал, как она принимает меня целиком, без единой капли сожаления или стеснения. Это было потрясающе, безумно, греховно — и именно поэтому так чертовски правильно.
