Когда я впервые увидел Лайму, выходящую из класса музыкальной студии, расположенной в полуподвальном помещении на улице Сколас, в которой она преподавала, в окружении детишек по окончании занятия, я тут же влюбился в неё. Закутавшись в шаль, едва прикрывавшую тяжелую грудь, органично вписывавшуюся в её мощное тело, излучая на окружающих редкую уверенность в себе, она покорила моё сердце. Очки в толстой роговой оправе придавали её великолепным близоруким глазам редкую красоту, и я оказался в плену их очарования. И немного ревновал, когда она подолгу болтала с другим отцом, забирающим с занятий своего сына. У неё был перерыв после уроков с группой, в числе которых был и мой ребенок. Неделю за неделей я начинал с ней диалог, пытаясь соблазнить Лайму, интересуясь нюансами её профессии певицы, тем, что ей нравится, пластинкой, над которой она работала одна дома. Ничто не указывало на то, что Лайму можно соблазнить, но она была легка и приятна в общении и даже любезно записала номер моего телефона, чтобы присылать мне файлы со своей музыкой.