Даже сегодня эта история – фантасмагорична, для пресыщенного читателя. Нет. Особенно сегодня!
Судмедэксперт Светочка — это блондинка лет 27, с волосами до плеч и яркими пронзительными синими глазками, ни черта не наивными. Взгляд — холодный и высокомерный. В целом, лицо безэмоциональное, улыбалась Светочка уголками губ.
Рост где-то 170, худенькая, титьки в классическую ладошку, упругие, мягкие и тёплые. Киса — малюсенькая, и дюже голодный хер — раздвинул половую щель с серьёзным усилием, несмотря на то, что Светочка хорошо «подтекала». Но это было потом…
…А для начала. Мне – 22 года. В конце 1990-х я сидел в КПЗ родного Кукуево. Пятисуточный срок по «административке» — за то, что шлялся пьяным по городу. Медвытрезвитель – суд – КПЗ: путь типичного алкоголика в великорусских ебенях того времени. Необязательно было и морду кому-то бить! Виновен лишь за то, что бухарь! Да-а, было времечко…
Со мной чалился Жека – мужик лет 50, протухший и скисший от пьянок, — если в общем, то мой собственный портрет-зеркало, показывающий, как я буду выглядеть в свой полтинник, если не брошу пить. До КПЗ я его знал шапочно, где-то и когда-то пили или били…
Сидеть в КПЗ «на сутках» – это значит выполнять чёрную работу по приказу начальника. На личный его карман или по хоз. нуждам местной ментовки. Чем мы с бичом Жекой и занимались 4 дня, а на пятые сутки – получили ответственное задание отвезти покойника в морг.
— Поможете его выгрузить, — кивнул на перевозку капитан Дима, слишком молодой для начальника тюрьмы, откровенно. С приятным лицом и очень лояльный к зэкам. – Потом, ты, Ангелов – свободен, а ты – Жека, приедешь назад досиживать.
Труп лежал в кузове небольшого гражданского грузовичка, чем-то накрытый. В кабине поехал рыжий лейтенант Порубов, а мы с напарником – впрыгнули к покойнику.
Обычно дядя Саня Порубов гонял по нашему городку на личном мотоцикле, а на роже всегда висела самодовольная ухмылка из серии: «жизнь удалась». В данную поездку его попросили, отношения к КПЗ – Поруб не имел, а являлся членом «хозбанды» отдела. Глубоко мне знакомый, как, в общем-то и почти все менты округи. Что для Кукуево населением в 5 тысяч человек – не удивительно.
Порубов – это тот, кто мне однажды сказал примерно такое:
— Внутренние органы, Андрюха – это те органы, что изучают людей внутри. Их изнанку, скрытую от активного большинства.
Глубоководная мысль.
Судебный морг находился в соседнем городе, он же – районный центр, где проживало 100 тысяч человек, и весь «криминал» возили туда, а в нашем Кукуево – было лишь патологоанатомическое отделение, где вскрывали только больничных стариков.
До районного центра домчали за полчаса, хорошо проветрившись, ибо при скорости 60/70 километров – ветер в лицо задувает нехило. Даже покурить на таком ветру – проблема. Труп, лежащий в паре метров от нас – не напрягал, а если таки – да, то память этого не сохранила. Августовски вечерело, но не смеркалось.
Наконец, грузовик вывернул в высокие ворота, и протруляв по двору – остановился. Задний двор судебки. Кажется, был шлагбаум, но не настаиваю. Саня Поруб выпрыгнул из кабины и ушёл в здание. Отсутствовал тоже полчаса. Вернулся злой, но вместе с синеокой дамочкой в белом халате:
— Бардак, мать вашу! Хер кого найдешь! – Махнул нам. – Выгружайте!
Как сейчас помню, мне достались покойницкие ноги. Мы с Жекой в-двоих опустили «соседа по поездке» на асфальт двора.
— Вау! Тяжелый! – удивился я, впервые трогавший безжизненное тело. К слову, мужское и небольшое, без видимых признаков жести.
— Сюда, — тонконогая дамочка открыла хлипкую деревянную дверь в здание.
Сделав усилие, на полусогнутых – мы с Жекой занесли тело сначала в коридорчик, а после – в некий закуток. Там – распахнутая железная дверь, откуда веяло сыростью.
— Кладите на ближайшую полку, — попросила распорядительница мертвецами.
Перед очередным рывком или после – я бегло осмотрел холодильник. Бетонная коробка 3 на 4 метра, с ярусами деревянных полок. Полный мрак, свет падал только из коридора, где мы все и находились. Полки завалены одетыми трупами, прямо предо мной — женское тело, в юбке и с запрокинутой черноволосой головой. Эту картину и это тело – я запомнил на всю жизнь.
— Такое чувство, что просто спят, — пробормотал я про себя, не особо веря в то, что со мной происходит. Ещё час назад я мечтал, как выйду из кутузки, отмоюсь дома и завалюсь спать, ведь в тюряге – вечный недосып, ибо общая нервозная атмосфера не даёт расслабиться. Плюс холод даже летом, вонь от «параши» (алюминиевая фляга в углу камеры), шум от соседей, пресный обед (из подобной же фляги, другой) и беспокойные думки…
Но один приказ одного человека — и вот я уже в морге. Там, где я ни разу не был, да и меньше всего хотел бы побывать. Как непредсказуемо банкует жизнь, и как же человек зависим от воли другого человека!
…Навалив мертвого гостя – на тело в юбке, мы помогли дамочке прикрыть тяжеленную дверь холодильника. Пока она возилась с ключами и с навесным замком, Саня Поруб деловито сказал:
— Ангелов, тебе придется остаться… Короче, Андрюха, я край спешу, у сына седни днюха, вкуриваешь! А после смены — меня с этим трупом запрягли, мать его… и здеся проваландались… короч, всё понял?
— В общих чертах, дядя Сань, — философски усмехнулся я. В Кукуево такого рода просьба, между почти друзьями – ментом-завхозом и некриминальным бухарём, — обычное дело!
— Вот и отлично! – в радости зашевелил своими рыжими усами Поруб. – Пузырь с меня! Завтра утречком прибегай до отдела. — Поруб повернулся к врачихе. – В общем, Светлана… эээ… Батьковна… ну, мы поехали, а документ о приёме тела отдадите Ангелову.
— Жека, пошли!
Через пару-тройку секунд дополнений, прояснений и вздохов Жеки – мы с дамочкой остались наедине. Не считая покойничков. В закутке у морговского холодильника.
Я – для Неё обычнейший алкаш, коих дамочка наверняка повидала немало, как у себя на прозекторском столе, так и в качестве похожих разгружателей криминальных трупов, с оказией от ментовок. Засаленный и вонючий после 5 суток в КПЗ.
Она – для меня, самодовольная самочка, не менее грязная в силу профессии мясника. Впрочем, так глубоко я не думал, единственным желанием на тот момент было получить справку и свалить отсюда. Протекло ещё две-три секунды.
— Ангелов – это твоя фамилия? – спросила дамочка. Рассматривая меня своими высокомерными синими гляделками.
Я лишь усмехнулся. Но кивнул. Возможно, всё-таки, я бы и сам поразглядывал Светочку, но мешали руки. Которыми только что трогал труп.
— Где можно вымыть?
— Классная фамилия, — краями губ улыбнулась медичка. – Пошли.
Мы прочапали пустую секционную (там, где режут покойников), потом по другому коридорчику, и оказались в кабинете. Без таблички.
Минуту заняло тщательное мытье рук и вытирание их о свои спортивные штаны, пользоваться чужим полотенчиком — я постеснялся.
После я присел напротив докторши, которая сосредоточенно заполняла справку для Поруба. Разумеется, «от руки». Незаметно загляделся на Её правильные черты лица, и декольте с разрезом от сисек – под коим топорщились аппетитные округлые бугорки.
Мой болт полувыпрямился, а яйца – заныли. В КПЗ вместо постели – голые доски, а вместо ежедневной святой домашней дрочьбы – воздержание. Организм скопил в себе комок напряжения, каковое требовал выплеснуть. А тут… в полуметре – белокурая самочка в самом соку, которая природой обязана быть инструментом для слива мужской похоти.
Тем паче, мы здесь наверняка – одни, не считая бездушных тел. Исходя из контекстов, что вспыхивали в голове отдельными возбуждающими мизансценами.
— Прикольная у тебя фамилия, — вдруг подняла голову Светочка, заглатывая голодный блеск моих глаз снисходительной полуулыбкой. Она выдержала паузу.
Кажется, я улыбнулся в ответ.
Медичка отложила ручку и опустила глазки. Подумала немного. Достала из-под стола бутылку вина. Початую. Вот так вот просто. Поставила на столешницу.
— Пей, Ангелов!
Кто мне только не наливал. Для тебя такое – кино, а для меня – обычнейшая жизнь, более похожая на выдумку, чем кино. Вот – бутылка, а вот – баба, всё просто.
— За… тебя! – я хорошо глотнул из горла. Передал бутылку, из которой дамочка тоже глоточек отпила.
— Светочка, — краешком губ улыбнулась медичка.
Во время наступившей небольшой паузы – мы разглядывали друг дружку. Две симпатичные морды с признаками сладострастия, ничуть уже не скрываемого.
— Покажи член, – просто сказала Светочка, вставая. Ни просьбы, ни приказа – обыденным тоном, как говорят о дереве за окном.
К 1998 году я видел две лишь порнухи: «Дэбби отправляется в Даллас» и «Распутин», а до прихода ко мне мистера Интернета — оставалось около 10 лет. Но наша доморощенная доинтернет порнушка – наверняка круче. Знал бы заранее, притащил бы видеокамеру, из будущего, хех.
