— Он заговорит, — отрезала она, тон холодный, как металл, что окружал их. — Или умрёт, крича о милосердии, которого не дождётся.
Они нашли Зайруса в глубине склада, за стеной из искорёженного металла и рваных ящиков, что громоздились, как руины давно забытой войны. Он был тощим, сутулым, кожа бледная, как у крысы, что всю жизнь провела в тенях, а глаза бегали, как у загнанного зверя, чующего ловушку. Руки, покрытые грязью и масляными пятнами, дрожали, теребя кусок ржавой проволоки. Увидев Клэймору, он попятился, голос сорвался в писк: — Уходите! Я ничего не знаю! Я просто мусорщик!
Она шагнула ближе, её тень накрыла его, как крыло хищной птицы. — Зайрус, — выдохнула она, голос мягкий, но полный угрозы, как шорох лезвия по коже. — Ты видел “Око Разлома”. Ты знаешь, куда оно ушло. Говори, или я выжгу правду из твоей шкуры.
— Я… я не помню! — выдавил он, пальцы лязгнули о проволоку, которую он сжимал, как талисман. — Я не знаю! Я всего лишь носил ящики, я не…
Она ударила его в грудь, шипы перчатки вонзились в лохмотья его одежды, и он рухнул на пол, ударившись спиной о ржавый ящик. Стон эхом отразился от стен, он схватился за грудь, где багровые пятна расползлись по ткани, как цветы смерти. — Лжёшь, — прошипела она, глаза вспыхнули, как молнии в токсичном мраке. — Я чую твой страх. Торн, цепи.
Торн шагнул вперёд, массивная фигура закрыла свет фонаря, вытащил цепь — толстую, ржавую, с крюком, покрытым коркой старой крови и плоти. Зайрус попытался отползти, худые руки скребли по полу, оставляя следы в саже. — Нет! Пожалуйста, не надо! Я… я скажу… — начал он, но Клэймора махнула рукой, улыбка стала хищной, полной садистского огня.
— Слишком поздно, — бросила она, голос холодный, как ветер в пустошах улья. — Ты заговоришь, когда я захочу.
Торн закрепил цепь на его запястьях и на потолочной балке, лязг разнёсся по складу, как звон погребального колокола. Клэймора сорвала с Зайруса рваные штаны, обнажая его бледные, тощие ноги, и обмотала цепь вокруг его мошонки, затянув узел так, что кожа на его яйцах побагровела, натянувшись до предела. Она подвесила к цепи груз — увесистый обломок металла, вырванный из лежащего рядом сломанного механизма. Отпустив его, она наблюдала, как груз рухнул вниз, натянув цепь, и Зайрус взвыл. Его крик взвился к потолку, острый и надломленный, отражаясь от стен.
— Где “Око”? — рявкнула она, её голос пробил его вопли. Она подошла вплотную, подошвы её сапог хрустнули по обломкам, дыхание обожгло его лицо, как ядовитый пар. — Говори, или я сейчас добавлю вес.
— Я… я не знаю… точно… — прохрипел он, слюна текла изо рта, глаза закатились от боли. — Оно было… в К-19… Вектис… отдала его… людям из шпилей… Умоляю… сними это…
— Прекрасно. Но я ещё не закончила. — Она взяла второй груз — кусок железа, усеянный ржавыми шестеренками, — и подвесила его к цепи. Цепь натянулась ещё сильнее и его крик перешёл в хрип, тело забилось в конвульсиях, она смотрела и её грудь вздымалась от мрачного восторга, глаза пылали, как маяки в ночи.
— Кому именно отдала? Имена, Зайрус. Дай их мне, — потребовала она, голос дрожал от предвкушения, пальцы легли на рукоять “Поцелуя боли”, словно она готова была пустить его в ход.
— Тарвин… — выдавил он, голос сломался, пена капала изо рта, смешиваясь со слюной. — Тарвин и его люди… Они забрали тот груз… в шпили… Прошу… они убьют меня…
— Тарвин, — повторила она, глаза сузились, голубое пламя в них вспыхнуло ярче. — Ты все-таки полезный крысёныш. — Она сняла груз с его мошонки и кивнула Торну, тот развязал цепь с его рук и Зайрус рухнул на пол, крехтя от боли. Он был жив, но сломлен, разум растворился в агонии. Клэймора отступила, сапоги оставляли за собой глубокие следы в грязи. — Торн, в камеру его. Он ещё может пригодится.
Торн кивнул, лицо непроницаемое, как ржавый щит, он поднял Зайруса за тощую руку, что дрожала, как сломанная ветка. — Это не перебор? — спросил он тихо. — Вектис узнает. У нее глаза повсюду.
— Пусть узнает, — отрезала она. — Я хочу, чтобы она боялась засыпать.
Обратный путь был молчаливым, машина гудела, двигатель рычал, пробивая туннели, шипы скребли по стенам, оставляя искры, что гасли в токсичном мраке. Клэймора сидела у борта, взгляд прикован к узким щелям в корпусе, где мелькали тени улья. Смог клубился снаружи, цепляясь за машину, как призраки её жертв. Она вернулась на базу, бросив “Поцелуй боли” на стол с глухим стуком, и замерла. На краю стола стояла коробка — чёрная, гладкая, из полированного пластика, чужеродная среди ржавчины и грязи её покоев. Её пальцы дрогнули, срывая крышку. Внутри лежали чёрные чулки и белье — тонкое, шелковистое, с лёгким блеском, словно сотканные из теней варпа. Рядом — записка, вырезанная на куске пергамента, почерк жирный, размашистый, пропитанный высокомерием:
“Моя дорогая Клэймора, обязательно надень их на наш с тобой особый вечер. Хочу видеть тебя в этих роскошных нитях, готовая для меня. — Д.”
Унижение ударило в неё, как раскалённый шип, вонзившийся в грудь. Она скомкала записку, её пальцы дрожали от ярости, ногти впились в пергамент, разрывая его на клочки, что осыпались на пол, как пепел её гордости. Вещи остались лежать в коробке, их блеск дразнил её, как насмешка Дреккара, вплетённая в ткань.
Немного успокоившись она села, пальцы листали данные о Тарвине — мелкий лорд среднего улья, торговец артефактами, правая рука Дреккара. Склад К-19, заброшенный после сделки с Вектис, всё ещё был под его контролем, охраняемый головорезами. Она включила вокс, голос тихий, но твёрдый: — Лекс, удалось найти что-то новое?
— Пока только обрывки, — ответил он через треск помех. — Но есть намёки, что Дреккар знал о сделке с “Оком”. Продолжай копать Тарвина. Я займусь остальным.
— Хорошо, — бросила она. — Торн, готовь отряд. Завтра мы пойдём за Тарвином. И возьми цепи потяжелее.
Торн кивнул, стоя в дверях, цепь звякнула. — Думаю Вектис уже чует неладное, — сказал он. — Похоже я только что видел её шпиона у базы. Странная тень в плаще и капюшоне, точно никто из наших.
Она выключила вокс и встала, тень растянулась по стене. Два дня до “особого вечера”. Два дня, чтобы найти “Око” и сломать их всех. Она вышла на платформу, взгляд скользнул по токсичному горизонту, где огни среднего улья мерцали, как звёзды в агонии. Тарвин был там. И “Око Разлома” ждало её. Она сжала кулак, ногти впились в ладонь, капля крови упала на ржавый край, растворяясь в его трещинах, как обещание грядущей резни.
Глава Одиннадцатая:
Токсичный мрак Некромунды сгущался над базой Арбитрес, его ядовитые испарения просачивались сквозь щели в стенах, оседая на ржавых плитах пола едким налётом, что хрустел под сапогами Клэйморы, как кости давно сгнивших надежд. Утро в подулье не приносило света — лишь тусклое мерцание химических факелов, что шипели в углах, выхватывая из мглы острые грани её брони, покрытой коркой сажи и пятнами засохшей крови ее жертв. Она стояла у стола, где “Поцелуй боли” покоился рядом с чёрной коробкой, чьи шелковистые чулки теперь лежали смятыми в углу, брошенные туда её яростью, как останки раздавленного врага. Записка Дреккара, разорванная в клочья, была втоптана в грязь её подошвой, но его слова всё ещё гудели в её голове, как рой ядовитых ос, впивающихся в её гордость: “Моя дорогая Клэймора, обязательно надень их на наш с тобой особый вечер. Хочу видеть тебя в этих роскошных нитях, готовая для меня. — Д.” Унижение жгло её, как кислота, разъедающая металл, но она обратила его в топливо для мести — холодное, неумолимое пламя, что горело в её груди, обещая смерть каждому, кто осмелился встать на её пути. Её пальцы сжали край стола, металл прогнулся под её хваткой. Сегодня она найдёт Тарвина. Сегодня “Око Разлома” станет ближе к её рукам, а Вектис — ближе к могиле.
Она шагнула к окну, стекло, покрытое трещинами и коркой сажи, дрожало от гула далёких механизмов, что ворочались в недрах улья, как внутренности умирающего зверя. За окном токсичный смог клубился над подульем, она смотрела в эту пустоту, но видела не её — перед глазами вставали образы: тень предательства Вектис, её аугметический голос, отдающий приказы о смерти, похотливая ухмылка Дреккара, когда он душил её волю своими жирными лапами, и “Око Разлома”, артефакт, что звал её, как шепот варпа, обещающий силу и расплату.
Дверь скрипнула, и Торн вошёл, его массивная фигура заполнила проём, шаги гремели, как удары молота по ржавой наковальне, цепь на поясе звенела в такт, словно эхо надвигающейся бойни. Его лысая голова блестела в полумраке, покрытая тонкой плёнкой пота, а глаза, глубокие и тёмные, как бездонные шахты улья, смотрели на неё с молчаливой готовностью. За ним следовали трое — отряд, собранный для рейда: Кайра, жилистая женщина с аугметическим глазом, чьё красное свечение мигало в мраке, как маяк в ядовитом тумане, её лицо было покрыто шрамами, как карта её сражений; Дагон, громила с широкими плечами и квадратным подбородком; и Сив, тощий юнец с дрожащими руками, чьи пальцы нервно теребили рукоять шокового жезла, глаза бегали по сторонам, явно нервничая. Они знали, что идти за Клэйморой — значит шагнуть в мясорубку, но её воля была цепью, что держала их крепче страха смерти.
